– Собака – преданнейшее из существ, – неспешно и очень нежно она гладит мою шерсть. – Наверное, Бог дал вас человеку в научение.
– Какое откровение... – ворчу и ногу ее тереблю, – давай лучше съедим напополам твою еду?
– Чапа, – грустно склонила голову она, – ты предан за еду?
– Долго ты осмысляла эту истину, – фыркаю я, ибо догадываюсь, что не спешит она пополнить нутрь мою.
Кряхтя, подняла лысая себя. Ушла.
За ней иду.
Надежда с каждым шагом угасает, ибо двуногая мимо священной кухни вдаль петляет.
Закрылась в ванной.
Стою. И гневно лапой дверь скребу.
Бесхвостая дверь открывает:
– Здесь нет еды, зачем пришел?
– Ну потому что там вода... вдруг с горя ты утопишься?
– А тебе что?
– А кто меня накормит, если что?
– Чапа, не утоплюсь.
– Я все-таки здесь посижу, тебя дождусь.
– Зачем? – с надеждой смотрит на меня она.
Вздыхаю я. Есть то, что нужно сердцем понимать, но она лысая и без хвоста, ей все надо растолковать.
– Ну потому что, – я смутился, нос опустил, и скромный взгляд на лысую скосил, – я преданный и верный Чапа… В делах предательства вам, лысым, равных нет.