Насте было плохо. Не это эфемерное «плохо», когда отрываются до утра в клубе и заливают все беды алкоголем и случайным сексом. По-настоящему плохо, когда хочется только обхватить колени руками и рыдать в голос до тех пор, пока не останется лишь хрипеть осипшим горлом и бездумно пялиться на дурацкого оленя с ковра.
Настя рассталась с Максимом… Внезапно. Ни с того, ни с сего. Буквально вчера у нее все было отлично, она была веселая, радостная и с самым лучшим парнем на свете. А сегодня – нет ничего. Кончилась сказка, остался только олень на ковре, кажется, будто даже он проникся горем и смотрит так утешающее и в то же время вопросительно, мол: «А дальше-то что?»
Ладно, если уж говорить начистоту, с самого начала было ясно, что счастливый конец их пару точно не ждет. Он весь из себя такой аристократичный, потомок какого-то именитого рода, с пра-пра дедом в таком-то колене, его-то родственники еще с императором за одним столом ели и весте в фазанов на охоте стреляли, графья Самойловы, не иначе звались.
А она что? Настя Иванова – унылость, да и только. Даже имена у них рядом составить страшно: Максимильян Самойлов и Настя Иванова – ну убожество, серьезно, будто «Феррари» и «Приору» кто-то рядом поставил.
Но самый ужас произошел вчера: родители Макса решили познакомиться с будущей невесткой, так сказать. Оценить ее по достоинству. А Настя, не особо задумываясь над торжественностью столь важного момента, завилась в фамильное гнездо потомственных аристократов в джинсах с дырами на коленках и топике, что и живот не закрывал.
А вот чета Самойловых отлично подготовилась, все нарядные, при полном параде: папа – главный аристократ Викентий Семенович – в смокинге, с бабочкой, с идеальной прической. Мама семейства – Антонина Никифоровна – в самом изящном и элегантном платье, сыночек тоже не отстает в изящности образа, стол сервирован по высшему разряду. Блюда самые разные – и посреди всего этого Настя, просто стоит и не знает даже, куда руки деть.
А ведь дальше – хуже. С перепуга вилку правой рукой схватила, влезла своими приборами в общую миску, рыбу на себя же уронила, подхватила ее и сразу в рот засунула, попыталась помочь убрать со стола и салатницу расколотила. Еще лучше, она не просто перепутала художников эпохи Возрождения и Ренессанса, так к тому же и ляпнула: «На кой мне, студентке БИПТа их вообще различать?»
Все время беседы аристократичный папочка недовольно хмурил брови и, кажется, украдкой вытирал слезящиеся глаза. Возможно, оплакивал потихоньку загубленное будущее любимого сыночка, который умудрился связаться с такой страшной «оторвой», а может просто его воспитание и восприятие мира трещала по швам от одного взгляда на эту «картину».
Достопочтенная же матушка семейство то и дело кривила губы, бросала выразительные взгляды на мужа и просто олицетворяла собой все негодование и разочарование этого мира.
По окончанию «банкета» Макс спешно вызвал такси, посадил свою, теперь уже бывшую, девушку в машину и… пропал. Телефон молчал уже почти сутки, ни звонка, ни смс, полная тишина, а Насте только и оставалось, что ругать себя и разглядывать оленя на ковре.
И тут раздалась трель звонка. Звонил ОН. Задержав дыхание, Настя нажала «принять вызов». На том конце раздалось: «Привет, родная. Прости, что так долго не звонил, телефон вчера в ванной утопил случайно! Мои просили передать, что ты им понравилась, еще в гости зовут.
Мама вспомнила, что сама, когда пришла с бабушкой и дедом знакомиться, заявилась в косухе, с выбритыми висками и в берцах, пролила остывший кофе на их шикарного перса и заявила, что картины в переходе и то поживописней выглядят, глядя на любимый портрет пра-прадеда. Они с папой весь вечер сидели и пытались в голос не засмеяться, думали, что тебя так перепугают только. Отец просил передать, чтобы ты чаще заходила. А художников этих он и сам никогда не отличал, да и на кой этой знание инженеру-электрику?»